Enclave SHS

Скальпелем вспороли обитель сырого неба
Распластали на кострах осколки вечности.
Выгоревшие звезды поменяли на буханку хлеба
В черных списках не всегда тупые бездари.
Растянули вдоль дорог сотканное из вен сражение
Мы ловили счастье в самом светлом понимании
Вечный образ в неприкаянном лунном отражении
Лучом пишет на моей стене о твоем отчаянье

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

2007


Ночь. Луна освещает ворота Рая.
Длинные гитарные струны запутаны и ведут вникуда.
На пороге моей судьбы пьяный ангел
Цитирует Ницше, с крыльев каплями стекает вода.
Тоска. На бетонном полу багровые пятна.
В очертании разбитого напрочь зеркала кривая душа.
В углу ангел что-то шепчет невнятно.
Демоны Хаоса с глазами жандармов бредут неспеша.
Абзац. Не успеть за звон битых алмазов
Променять умение видеть вечность и Абсолют насквозь
Ангел устал. Его нимб из перьев и страз
Размывает красный кислотный декабрьский дождь.



Флаги все спалены, веревка намылена
Россыпь восторженных дарственных фраз
Рвет подсознание. Нервы разорваны.
Тягость молчания - истинный сказ.
Роскошь в морях уничтоженных звездами
Тлеет на корочке алого льда.
Держит в вине, прошипованном розами
Память на 31 мегабайт.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Строка. И душа рефреном.
Молитва в губах – закат.
Судьба, прожитая по обмену
Диагноз на лбу «психопат».
По пояс сугроб, но не снега.
На линии жизни зигзаг.
100 миль истощенного бега.
С маршрутом попали впросак.
Обман. Реанимация в клетке.
Пробег жизни в километрах до ста.
Весна. И посмотрим, кто первый
Доползет до гнилого поста.


Перегрев – эпилепсия жажды.
Может, сгоревший, но дважды.
Потушенный льдом
Моего воспаленного сознания,
Перевернутый дном
Экскурсией в морг с опознанием.
На волоске от репутации бездаря,
Черная аура, к черту всех лекарей!
Замуруй в сердце дверь поглубже,
Не стучи проклятьями,
Жгут на шее постового туже,
Чем улыбка Солнца на твоем распятии.


Каждый шаг что расстрел, как сложно
Понять неприступность в преддверие света.
За призмой окна осень воспета,
А слух о наступленье весны чаще ложный.
Полный вздох что раскол, как больно
Вопреки моей совести разваливать звезды.
Чистый жизни бы лист, да поздно.
Мои нервы задеты невольным.
Страх на грани дорог, как быстро
Найти пулю в виске без диплома хирурга.
В моем восприятии дождь Петербурга,
В лом минуты и счастье скрыто.

Отраженье в зеркале-
С набитым по уши состраданием,
Прополз образ по паркету.
Свет, не падающий на наши души
Вопреки слабости
Притупил иглы, заточенные под корень,
Воткнутые в глаза вечности,
Вырвал клок сердца
Из придуманного тобой времени.


Хоть краем глаза бы взглянуть на историю болезни.
Двери нараспашку, да я в них невхожа.
Стеклянные коридоры и свет в конце проема.
Счастливый итог невозможен,
Последствия бунта – кома.
В железном халате нервный доктор,
Царапающий когтем на тот свет направление.
От палаты до неба квадратный метр,
Смело шагаем к выздоровлению,
Но никто не отменял лечение светом.




Весною сердце прохлаждать.
Быть может стоит подышать?!
Самообман. Тебя почти забыла.
Пусто. Не хватает петли и мыла.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

На самое дно в кабине сверхскоростного лифта.
Летучая мышь на входе спонсор мероприятия неба,
Ни одному шизофренику не придет мысль читать твои шрифты,
Монолог нечести в прессе невостребован.
С высоты восприятия и проклятия ветра
У твоей лихорадки мои симптомы,
Перерывы огня в рельсах, на душе гематома.
Грань вины все равно, что возможность
Пробежать, проползти вдоль неба,
С симметрией напряг, пусть объявят в розыск
Половину моего сердца, убежавшего по твоему следу.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Жизнь маршем, тайная исповедь.
К выдаче билет жизни Господом неподписан.
Ложь, да не в ночь сказана,
Судьба шизофреника
Рентгеном незапятнанна.
Оторванные грани пазлов,
Масть не собрать в одну картину,
Враг за спиной, химера в зеркале,
Для самоуспокоения ищем причину.
Руки – плети, не созданы для творения,
Правда в глазах, ночь на бумаге,
В сердце глоток лицемерия.
Общество анонимных алкоголиков переполнено.
История болезни – беспрерывный рулон
Желтых карточек,
Ни одного здорового по статистике,
Клаустрофобия пачками.
Стоптанный путь от сортира
До белоснежного будущего,
Бриллианты в глазах бомжей и нищих.
Самый прочный интервал времени,
Воспаленное сознание, за окном черви.
Период от свидетельства о рождении
И до такого же, только о смерти.

частичка прозы........

Достало уже вершить непонятно что и делать при этом вид, что ты ищешь Истину…А ведь уже давно понятно, что Истину искать напрасно – она придет сама, но повлечет за собой Смерть….
Смерть неизбежна. Материя бессмысленна. Замкнутый круг – второстепенная основа нашей Жизни. Нами правит Абсолют. Но нам не дано его осознать, как собаке не понять хозяина. Бога нет в том понимании, как мы привыкли его представлять. Иконы и лики придумало человечество, чтобы не поклоняться вслепую, но это равносильно самообману. Вера – нравственная категория. Неверующий ни себе, ни другим, неспособен на великодушие – за любым его поступком будет стоять недоверие и подозрение. Человек боится не смерти, а перемен. Того, что придется заново чего-то добиваться. Где-то в Космосе есть Высшая Память. Она запоминает наши поступки и может их считывать.
Негатив послан в этот мир, чтобы ощутить все краски жизни на черном фоне, т.е. для контраста. А мы лишь заключенные в этой параллели….Облачены каждый в свою оболочку, не в силах понять, что есть ВНЕ этой оболочки…..

Лицом к стене ни свет ни заря
Нахальная совесть бредет сама не своя,
Срезая длинные шнуры коридоров,
Закрытых дверей и ограниченных просторов.
В казенном доме тайная резня.
Цепляя взоры нам неверующих фанатов.
На окнах вместо штор рукописи компроматов.
Стекло невыбито и нет смысла в нем
Держать воспоминания.
В твоих глазах опять оскал больного мироздания
И роковая подлинность плакатов.
На созданных к утру границах несомнения
Пролит тот свет ночи, что меркнет в ослеплении,
Дождем залиты все шаги, все грани, ветки, параллели
Распята вечность на мгновение.
Распята вечность вдохновения.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Напасть запрета с каждым посланным стаканом
Раскалывает камень и разбивает клетку на кресты.
Причину невостреба среди осколков не найдешь в обмане,
То был не сон, а сон тот не был ты.
Пуста моя война, в ней закалилось заблужденье,
Сокрытое печатями двух разных и иных мастей.
Мой признак невменяемости покорное хождение
По шпалам тонких лезвий и огненных ножей.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Шаг до бездны –
Километр в радиусе пепла.
Неприкаянная аллергия
Стекает с зеркала
В предвкушение запрета.
Оставленное на черный день
Нервное расстройство
Рассыплется в осколки,
За гранью минуса твои глаза
Теряют гипнотическое свойство.
Из слов не вывести
Всех формул переплета,
Из тонкой паутины
Не сплести иное зелье,
С необратимой стороны
Все приступы нирваны
Не имеют счета,
В отсутствие луны
Стальная клетка приобретает
Очертанье плена.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

По кусочкам собирать день завтрашний,
По обломкам восстанавливать течение.
Сложив крылья в рюкзаки, идем за падшими,
Веря на слово паролям заблуждения.
Час до взрыва, красный провод прикипел к магнитному,
На стене путевка в ад, все нервы порваны,
На последний шанс путь отрезан по лимитному
Расходу качества, единица времени в кучу дыма втоптана.
Интерпол в обмен на сон, все краски быстродействия
Растекутся в нимб химеры, разольются в пропасти.
У абстракции в кармане по статье «Сомнение»
Рассекречен светом и разбит на сотни плоскостей.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Мое подсознание в землю впиталось,
Мое откровение с грязью смешалось,
Мой тоненький блик беспросветного счастья
Разбит на куски из шприца психопатства.
Мой нежный вампир искорежен сомнением,
Мой каменный остров плывет по течению,
Мое сновидение грозой обернулось,
Ушло, заразило и снова вернулось.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Твою смерть изопью до самого дна,
Все затихло и погост суровый
Намекнет, что в сердце безмолвна весна
И затмит своей болью оторву.
Палец слился с курком, на прицеле карниз,
Сердце бешено рвется из клетки ребер,
Вдоль пустыни рефрен,
Мой абсурдный каприз
Возведет тебя в рамки Бога.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Тишина в лице разорванного пламени
Вышла в свет в своем людском обличие,
Постояла пред тобой в закате пламени
И отдала дань в честь жертвы инквизиции.
По следам из нимбов честных праведников
Вышли на конвой, нашли свое призвание,
Воплощая в жизнь мечты карманников,
Крали сюрреал, забив на клептоманию.


Мое козырное оружие – резать словами.
Посмотри на причал – в нем не было твоей боли.
Шаги расплескались в груду зеркал,
Из вены твоей в небо вылилась кровь.
Тоска – измененное временем действо,
Прости, над крестом не висит больше свобода.
Запомненное напрочь антидепрессивное средство
Одобрено научно-шизофренническим сбродом.
Как всласть, что вдали виден танк с ангелАми,
Оглянись на допросе – все показания выдал гестапо,
Иерархия неповиновения переплелась с куполами
И волю словесности выполнил кляп.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Потерян аутсайдер. Развилка, я иду,
По краю шаткой стенки, по тленному мосту.
Срывая остов нимбов, взрывая снегопад,
Иду среди тех психов, что тянут все назад.
Ссылаясь на запреты, крушить не просто жить,
Последнюю монету с орлом в атаку слить.
Проникнуть в толщу дыма, визитом славить ад,
Тоска невыносима и сердце бьется в такт.
Кто жив, тот ищет боли, кто мертв, тот ищет сна,
И спектр цвета моли пророчит мягкость льна.
За окнами засада, патрон упал в сугроб,
В пророчестве блокада, табличка знака «Стоп!»

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге