Enclave SHS

стихоплетство с 2004 по 2007

2004

Ты вчера мне говорил, что назавтра будет мир,
Только ты не уточнил, когда наступит завтра.
Ты сказал, что ты изгой и забрал меня с собой,
Объяснив все это тем, что идешь на запад.
Мне что запад, что восток, только б солнце было в срок.
Я сказала, что пойду с тобой хоть на край света,
Но ты крест поцеловал, махом струны оборвал,
Напоследок прошептал, что наша песня спета.



Плевали мы на все, когда в руках гитара,
Плевали вы на нас, когда в руках коньяк.
Повсюду гопничье, сортиры и подвалы,
Квартиры сорта «люкс» для нищих и бродяг.
Зайди в любой подъезд, найди одну ступеньку,
Что пеплом сигарет не метили с утра,
Зайди в любую дверь, хоть в этом же подъезде,
Откуда пьяных в стельку тащили мусора.
Две тыщи лет подряд страдаем за искусство,
Клеймя холсты домов остатками души.
В начале сентября, когда в карманах пусто,
Готовы всех продать за жалкие гроши.
Мы слушали хард-кор, и наплевать на время,
Мы рвали рок-н-ролл, и время перло вспять,
Но оглянись назад - своим глазам не веря,
Что жизнь уже прошла, а значит умирать.



Мне снился побег, мы были в раю,
Но после того, как сбежали.
Мне снился ковчег - там, на краю,
Но нас на него не пускали.
Мне снилось, что Ной оставил
Тонуть наши бессмертные души,
Мне снилось, что он заставил нас жить
Там, где не было суши.
Мне снилась война и лица врагов,
Которых мы убивали.
Мне снился Христос, он шел на заре
И люди в него стреляли.
Стреляли за то, что его не берет
Ни голод, ни крест, ни страданья.
И снилось мне то, что он умирал
От гордого непониманья.








И все не то, и время вспять.
Дай Бог дожить до лета.
И в горле ком, и в сердце нож,
И скоро конец света.
И ночь пуста, и день негуст
И трупы штабелями,
И жизнь бардак, и сон мечта,
И пряник под плетями.
И солнце всласть, и голод лед,
И тень лежит - не дышит.
И дождь ручьем, и градом снег,-
Господь нас всех не слышит.



Там, за горизонтом, где тысячи людей хотят жить,
Ты ищешь то, что в процессе всей жизни
Невозможно было б забыть.
Ты просишь огня, но не веришь в то,
Что огонь этот может сжечь.
Ты жаждешь свободы и, несмотря ни на что,
За нее под топор готов лечь.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Когда солнце восстало, и народ подоспел
Его под конвоем повели на расстрел.
Он перед расстрелом три ночи не спал,
В окне камеры долго он звезды считал,
Те самые звезды, что светят для всех,
И те, что возьмут на себя его грех.
Потом, на рассвете, он жизнь вспоминал,
Что Бог ему дал, а теперь отобрал.
Мысли бегали, мчались в его голове,
Когда голос конвоя громко крикнул «К стене!»
И люди, как волки, смотрели им вслед,
В их жестоких глазах бил салатовый свет.
Они просили расстрела, просили войны,
И жертву нашли для своего сатаны.
О душевных терзаньях средь зевак и разинь
Возвестил хриплый крик « Я люблю тебя, Жизнь!»



Расстегни рубашку и встань под стеной.
Сосчитай про себя до ста.
Увы, ты не первый, и далеко не второй,
Вспомни хотя бы Христа.
Вспомни о том, что он умер за тех,
Кому на него наплевать.
Подумай, что здесь, где сама судьба грех,
После выстрела больше не встать.
Посмотри на конвой, посмотри им в глаза,
Если сможешь, конечно, смотреть.
Посмотри на престол и хотя б от стыда
Попытайся совсем не сгореть.



А не все ли равно, будет завтра ли день
Или все-таки ночь нас молиться заставит.
Чтобы солнечный свет снова был нам в окно,
И горячий чифирь с утра кровь нам разбавит.
Снова замкнутый круг, ни друзей, ни подруг.
Они гады и твари – ни отнять, ни прибавить.
Они портят нам жизнь, они пьют нашу кровь,
Пытаясь, все больше слез нам добавить.
А не все ли равно, будет, завтра ли дождь
Или солнце совсем прописалось на небе?!
Может, завтрашний день возвестит с неба снег
Посредине весны – в бесконечном апреле.
А не все ли равно, будет, завтра ли свет
Или синяя мгла вновь сольется со снегом?!
Голод, сумерки, смрад для нас – бешеных псов
В бесконечной степи снова станут вольером.



Ты не поймешь и не докажешь,
Что есть здесь рай, что есть здесь ад.
За любопытство жизнью платишь.
А что получишь?! Только смрад.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

И где та сволочь, что сказала,
Что завтра будет конец света?!
И где солнце, что восстало
Сегодня утром из небес?!
Слепая мгла таит незнанье,
Тупая боль плетет пороки,
Святая ненависть распята,
А кайф и боль наперевес.
.



А может, впасть в сюрреализм?!
А может, вены свои вскрыть?!
А может, плюнуть на них всех,
Послать, забить и все простить?!
А может, можно перестать быть
Тем, кем ты не хочешь быть,
На окружающих насрать
И честь свою похоронить.
А может, свет давно подох
И все вокруг сплошная ночь?!
А может, разум наш заглох
И нам ничем нельзя помочь?!
А может, мы давно святы
И нам грехи простил Господь,
Когда сожгли мы все кресты
И смыли с пальцев своих кровь?!
А может быть, не так давно
Нам право выдали на смех?!
Я знаю только лишь одно –
Что нам насрать на все и всех.



И где та сволочь, что сказала,
Что завтра будет конец света?!
И где солнце, что восстало
Сегодня утром из небес?!
Слепая мгла таит незнанье,
Тупая боль плетет пороки,
Святая ненависть распята,
А кайф и боль наперевес.



В твоих глазах все та же глубь,
В которой мрази под забором
Плетут святые кружева
Обманчивых и злых речей.
Все тот же грех, все тот же миг,
В котором каждый под надзором
Ведет свою судьбу слепую,
Где он для всех и он ничей.






Мы безвластны – это факт, солнце нам не светит.
Сколько б мы не пили яд, Бог нас не заметит.
Сколько б мы не зрели сон – явью он не станет.
Сколько сердце не лечи – биться перестанет.




Перестань быть некрофилом
И забудь весь этот бред,
И пойми ты, наконец – то,
Лучше жизни в мире нет!

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

2005


Мы любили себя, мы писали стихи,
Мы не ведали всех настоящих Богов.
С чертом душу сплетя, собирали грехи,
Как свои, так и наших беспечных отцов.
Мы не слушали музык, мы слушали бред,
Мы не знали о том, что в мире есть рок-н-ролл,
У нас не было муз, был поэт нам во вред,
И судьба наша – кара – была нам в укор.
Мы любили БГ, мы смотрели «Иглу»,
Мы не верили в то, что рок-н-ролл мертв.
Стая волчья братва, жизнь в дурдоме табу,
Когда вместо Бога становится черт.
Нервы рока струна, а наш предок Шевчук,
Вместо паспорта хардовый «Новый завет»,
Рок-н-ролл нам судьба, рок на шее нам крюк,
Вот пошел в мире рок – новый сладостный грех!



И снова ложь! Ну, хватит врать!
Я не хочу так погибать,
Я не хочу в вас видеть тех,
Кому под силу любой грех.
Да будет мир! Кляни войну,
Когда святые все в плену,
Когда погаснет солнца свет
И вместо тела силуэт.
В мозгах весна, в стакане бред,
И сквозь тот огненный рассвет
Не Бог ли нам тогда сказал
«Жизнь не театр, жизнь вокзал!»?!


Да и какое к черту знамя?!
Вся жизнь бардак, все люди твари.
Весь мир козлов тупое стадо,
В котором все всегда все надо.
Весь мир блюет, как словно дышит,
Кругом туман, нас Бог не слышит.
Сидим в квартирах, как шакалы,
Считаем тыщи – нам все мало.
А как разгневается небо –
Нет ни воды, ни сна, ни хлеба.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Россия - чертова земля, здесь время вспять, здесь тени все живые.
Здесь каждый спать ложится помолясь, чтобы назавтра сдохли все святые.
В пустых домах томятся дураки, а воспевая клятву Гиппократа,
В гнилых больницах пьяные врачи пьют спирт, забыв о смертниках в палатах
Иконы и кресты в полукровавом блеске и вход открыт здесь всем, пусть даже сатанист.
Священники в бессилие с обколотыми венами и с дикими глазами
Спускают грехи матами - религия не ведает границ.
А в каждом парке, скверике все панки да с гитарами рвут струны под хмельной галдеж.
Немытые и хриплые да джинсы рваные и привкус стойкой неземной анархии
Коммунистическими Собраниями не пробьешь.
Сухой закон здесь миф нечеловеческий - все пьют здесь так, как будто больше не нальют.
Через неделю просыхают только трезвенники, ну, а, проснувшись, снова пьют и пьют.
Из проституток повышаются в монахини, из вязкой грязи тащатся в князья,
Установив в стране гиблую анархию, законы, нацарапав с бодуна от фонаря.
Срубив по осени, кресты на кладбище, весной колотим новые, кляня весь белый свет.
На должности не заримся на знатные - была б в кармане пачка сигарет.
У нас есть все - нам ничего не надо, ни золота, ни серебра и не камней.
Кроме России – грязной, грубой, пьяной, где все не так, как у людей!

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Сухой закон добавит жизнь,
Глухой патрон ее отнимет.
Изгой возглавит анархизм
И жизнь прервется в глупом мире.
Оттенок зла в кривой душе
На зависть жадным подхалимам
Летит в висок, как на войне,
Где так прекрасны все святые.




Ты сам увидишь, как этот мир рухнет,
Зачем ты просишь рассказать об этом меня?!
Ты сам станешь свидетелем того, что никто не забудет
Ни одной темной ночи, ни бестолкового дня.
Красный календарь уже растоптали
И демоны ждут наступленья весны.
Постой, не вини себя, ведь мы об этом не знали,
Когда на могилу русскому року втыкали кресты.
Ты видишь, там, где рассвет уже несут подаянье
Всем тем, кто назад не вернется уже никогда.
Есть те, кто все забыть не в состоянье,
Их мучает дикий голод, их проклянула весна.
Как ты быстро забыл, что день сменен ночью
И что абсолютно белому свойственно тлеть,
Насыпь едкой дряни себе на ладони,
Кольни туда, где вены и попытайся взлететь.
И ты узнаешь, что этот мир за километр до идеала,
И ты поймешь, что жизнь опостылевший вокзал,
Что за тысячу прожитых лет лучше не стало,
За ту самую тысячу, что ты проиграл.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Ну, вот и все, последний сделан шаг.
Я не пойму своего тупого эгоизма.
Горит огнем, сгорает все дотла
Все то, что видела сквозь призму.
И нету слов, чтоб выразить восторг,
Восторг своей пустой свободой.
И нет мозгов, чтоб осознать, что спор
Не стоит ни грамма той свободы.
Я сволочь, мне прощенья нет
За все то зло, что причинила людям.
А это самое прощенье оставьте при себе,
Парадокс, но все-таки, оно мне и не нужно.



Небеса с землею смешались с листвою.
Говорят, что пришла весна.
Смрад пустынных улиц, пыль с чужих балконов-
Вот, что видно с моего окна.



Мне не стыдно, мне никак.
Я хочу забыть на время.
О существенных делах
И о том, что надо делать.
Я хочу понять, что мир
Нужен даже имбецилу,
Я хочу заставить жить
Даже склонных к суициду.



Легко сказать, что все не так,
Но трудно сделать все как надо.
Убить себя? Какой пустяк!
На этой хватит нам отваги.
Нам хватит тямы для того,
Чтобы соврать во имя правды,
Мы часто путаемся в том,
Что любо нам, а что нам надо.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Ты убил сегодня, посмотри на руки –
Кровь свернулась в капли и ждет.
Веди она живая, ведь она не сохнет
И она от суда не спасет.
Ты орал от страха, запустил стаканом
В отраженье зеркальном оскал.
Ты хотел убить зверя, а убил человека,
В оборотня ты не попал.




Последний лист календаря упал тебе под ноги.
Мы с тобой два изгоя, о нас забыли Боги.
Но если есть как таковые, то все небезнадежно.
И если с толком рассуждать, то жить вполне возможно.
И даже можно делать то, за что закон в ответе,
Ты только помни, что за все ответишь на том свете.



Прости меня за небо, ведь я тебе твердила,
Что небо дышит светом, оно дождем лишь било.
Прости за бред, что ночью лишь сном мог показаться,
Таким лихим соблазном – не в силах отказаться.
Ты в ночь искал могилу своего второго детства,
Орал на всю квартиру, но никуда не деться.
Ты путал жизнь со смертью, ты с крыши вниз бросался,
Тела портачил плетью и на судьбу ругался.
Теперь лежишь, не зная, что смерти не хватило,
Что будем жить, как жили – нам крупно подфартило.



По рваным каналам вы рветесь к победе,
Стирая сознанье. Зачем?
Вы душите страхи, ложитесь на плахи
И смело довольствуйтесь всем.
По талому снегу, бредовым проспектам,
Как зомби шагаете в рай.
Растите замашки на ученую степень,
А глупости хоть отбавляй.
Стреляете в спину и славите мину,
Ту, где взорвался Господь.
Скорбите о жизни,
Но все с большим азартом
Рвете вселенскую плоть.
Любуясь оскалом огненных взрывов,
Ждете появления зари.
Засыпаете пеплом и живых, и умерших,
Не веря, что все впереди.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

А дождь скорбел. Не по тебе ли?!
Когда по стеклам сыпал плети
Пустых прозрачных длинных капель,
Когда с оконного стекла
Стирал фантом твоего лица.
Он красным бликом размывался,
Над белым флагом измывался,
Когда ты шел сдаваться в плен.
Когда ты пальцем на песке писал «Прости!»,
Он заливал водой песок –
Твой безжалостный фантом.
Когда, взор к небу обратив,
Ты кричал луне «Прости!»,
Он делал воздух разряженным
И ты, тем громом пораженный,
Лежал в бессилье на траве.
Ты мог бежать, но не хотел,
Ты знал, что где-то здесь расстрел
И он не даст сказать «Прости!»,
Рот липким скотчем залепив.
Огнем пытаясь выжечь фразу,
Терзаемый сомнениями,
Услышал голос ты не сразу,
Который битый час твердил
«Не так легко просить прощения!»,
Ты бросил спичку и забыл.



Не в прикол ходить по гладким лужам,
Перестройкам, клубам, кабакам.
Невсеръез смотреть на тех., кто нужен
Слепо и безмолвно свысока.
Солнца свет – истерика с сознанье
Тех привыкших к вечной темноте.
Ненужный бред шлагбаумов и таможен
Для тех, кто не привык к границам на пути.
Безмолвие судьбы для диких фаталистов,
Безумных психопатов основа бытия.
Капканы в небесах для самых независимых,
Забудь земную волю – она не для тебя.



Прошел уж год, как в руках с лезвием
Вершилось то, что не ассоциируется с трезвостью.
Стальным острием подавляемая тонкая кожа
Стонала глушью, а безумный круговорот
Мешал мою кровь с черной тушью.
Лезвие сменилось тонкой иглой,
А кровь с тушью поменялись местами,
Не в силах ничего поделать с собой,
Повисло решение идти до конца.
Алкоголь был всегда забыт моим организмом,
А наркотикам вход в него запрещен,
Я просто стала жертвой секундного бунтаризма.
Хотя жертвой ли?! Вряд ли.
Секундный наплыв был прощен.
Результат был осознан не сразу
Моей игло – лезвийной вины,
Те семь букв буддистской заразы,
Что спасут меня от войны.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Ну, ликуй же, непонятное создание!
Я к тебе пришла, но с миром иль с войной?!
Я вернулась из кривого зазеркалья,
Но не для того, чтоб взять тебя с собой.
И не надо падать на колени
И в бессилье биться о стекло,
О его неведомые грани
Расползется в прах твое крыло.
Глюкам кофе только помогает,
В простыне запутался твой страх.
Вот уже четвертый месяц
Только ночь в твоих пустых глазах.



Долгожданный рассвет
Все сожжет, не раскаиваясь,
И тогда ты все сможешь забыть.
Он похож на огонь,
Но на самом деле он лампочка
И не в силах ничего опалить.
Он чувствителен к снам,
Падок на откровения
И готов нас увлечь к небесам.
В людских грешных глазах
Он не ждет одобрения,
А спалить ты все можешь и сам.




Дай Бог каждому, вернее, не дай Бог никому
Узнать до конца, что значит быть одному.
Узнать о существовании таких слов,
Как аутсайдер, отшельник, изгой.
Вести борьбу с темными силами,
Шифроваться тайными символами,
Презирая все заочно и прощая всех заодно,
И ждать удар в спину, наивно не веря в то,
Что он уже давно совершен.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Ты знаешь, как больно бить дымом по стеклам?!
Ты помнишь вчерашнюю пустоту на бинтах?
Твой безоблачный сон стал безумным и блеклым
На чистых, заманчиво белых листах.
Ты стоял под дождем и вымаливал волю,
Ту самую волю, что ведет на расстрел.
Ты писал на крестах о разрухе и боли,
Ты хотел в небеса – помешал беспредел.





Белый потолок, белые стены.
В абсолютно белом теряются твои вены.
Цепляются за грани струн,
По сеткам нервов стремятся уйти вниз,
Делятся на последних и первых.
Просят огня и чистого звона битых стаканов,
Среди белых простыней – и новых, и рваных.
Ждут участи, слепой, нелепой расплаты,
Когда на белом кричат бесконечные грязные капли.
Готовы к атаке, нелепой безжалостной драке
В борьбе за право называться абсолютно белым.
Чтобы иметь представление о порванных нервах,
О старых ранах и свежих, хотя, о чем это я?!
Пардон, но, похоже, я брежу!



Ближе к вечеру пора зажечь свечи,
Чтобы они осветили наши бессмертные души,
Чтобы они показали лики тех,
Кто нам больше всех нужен.
Кто просил, умолял нас остаться,
Шептал над свечами, не в силах сдержаться,
Ликовал при виде фантома, словно это не жизнь,
А реанимационная кома.
Словно это придуманное сознанием
Реальное действо, открой форточку,
Я бьюсь в неистовстве.
Я хочу улететь, почему ты мешаешь?!
Я назад не вернусь, как ты не понимаешь?!
Я не могу висеть над свечами в пространстве
И ждать, когда ты налюбуешься
На мой прозрачный фантом,
А если я останусь, знаешь ли ты,
Что будет потом?!
Сколько звезд сойдут с небосклона,
Чтобы вернуть мою душу ночи?!
Спасибо, что тушишь свечи
И не мешаешь стеклянному звону –
Спиритический сеанс окончен.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Может, ты дотянешься до лезвия
И перережешь эти оковы?!
Может, ты перестанешь извлекать
Душераздирающие стоны,
Плачи и вопли, что мы ничего не значим,
Что жизнь нас добьет, так или иначе.
Может, ты попытаешься жить,
Не во что не вдаваясь,
Принимать победы и поражения,
Подожди, не задыхайся!
Пойми, это игра и здесь нет проигравших,
Здесь нет ввысь взлетевших
И навеки упавших.
Зачем ты ругаешь жизнь?!
Она так прекрасна,
А все твои муки, слезы, терзанья –
Поверь мне, они не напрасны.




До пьедестала не хватило шага,
До вечной жизни не хватило дня.
Помимо трасс канавы и овраги,
Что на пути преградой стали для тебя.
Ты шел ко дну своей пустой карьеры,
Ты славил вечное, забыв о неземном.
Ты думал, жизнь закончила барьеры,
И продал все кресты, оставшись на одном.
Ты думал, небосвод забыл о восхождении
На нем самом его неведомой луны,
Но ты ошибся и твои сомнения
Тебя почти лишили головы.
И ты висел, не зная, жив, иль умер,
Но вроде под крестом твоим земля.
И ты проснулся в ледяном поту ли?!
Вот так легко познать границы бытия.




Ты когда – нибудь рушил стены?!
Так просто, ударом руки?!
Знал ли ты, что не выдержат вены
Очередной безымянной иглы?
Прах в мозгах и слепое желанье
Обязательно сдаться в плен,
Паузы во фразах и пустое дыханье
Перебивало наплыв новых тем.
Ты лежал под огнем солнцепека,
Накрытый флагом и ненужный всем,
Среди ночи ждал солнца с востока,
Не зная, что ждешь перемен.
Ты ждал изгнания с очередного порога,
Не помня крови с последней войны,
Ты протестант, ты боец от Бога,
Но войны Богу уже не нужны.


Отпусти гитару, перестань ее терзать.
Она не виновата, что всем на тебя плевать.
Не виновата в твоих похождениях,
Мыслях, грехах, протестантских движениях,
Безумных действиях,
В том, что красные флаги революции
Были порваны в клочья,
Когда преследовавшие тебя слепые эмоции
Пытались свой страх превозмочь.
Когда слушавшие твой бред
Бросали в тебя камнями,
Не давали встречать рассвет,
Завешивая твои окна стерильными марлями.
Стучали в дверь и не давали спать,
Требуя чего угодно, хотя бы просто встать.
Пытались стереть с твоей памяти аккорды,
Напоминая наивностью английских лордов,
Стремившихся все упростить и измерить.
Да, ты прав, почему ты должен им верить?!
Они рвут твои ладные струны,
Вербуют твою душу для фатальной фортуны,
А ты ходишь из угла в угол,
Словно захваченный в плен.
Как там у Цоя? Мы ждем перемен?!

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

Ты помнишь конец света? Он был слепым и темным,
Погасли в небе звезды и выключился свет.
Тогда с небес спустившись, ты встал в дверном проеме,
Абсурдно объявил всем, что мира больше нет.
Ты что-то плел про братство, н6о сам себя не слышал,
Пытался докричаться до высохших мозгов.
В костер забросив крылья, ты брел по ветхим крышам
Пустых сырых сараев и брошенных дворцов.
Мечтал о превосходстве и пламенном создании
Совсем иного мира с названием себя.
Запутавшись во сходствах, оставил все как было,
Поняв, что не изменишь основы бытия.



Что-то кольнуло. Неужели шприц?!
Я не хочу спать! Я хочу жить!
Мое подсознание готово не все-
Страдать, терпеть всю жизнь напролет,
Со всеми ругаться, с химерой расстаться,
Податься в монахи, строить все новые плахи,
Лить слезы на могилах всех проигравших,
Гулять во славу из ада восставших.
Мое подсознание сделает все,
Подожди, кома! Не считай до трех!
Ты одна у меня в этой реанимации.
Да ладно, чего там, я не жду твоих оваций,
Не жду признания, просто уйди-
Большего счастья, чем жить без тебя мне не найти.





Когда нет сил ни ждать и ни просить.
Когда нет воли собирать осколки льда.
Руины. Поднебесье. Пустота.
Когда сквозь ночь пытался воскресить
Убитого Христа,
Бросая дождь по стеклам, не ждал его упрека.
Просился в свет, что лишь святой полоской
Пробивается сквозь дверь,
Что бил по нервам и твоим бешенным глазам,
Кругом облом – ты знаешь сам.
Сорвал все шторы, думал, будет легче,
Собою выбил стекла – хотел стремительно уйти.
Забыл, что есть преграды на пути?!
Сгорал в огне невидимого счастья,
Наощупь рисовал на выжженной стене,
Себе не верил, ни то что мне.
И все ж добился, пустота остыла,
Вернулись краски твоей жизни заводной,
Но только поздно – ведь ты уже изгой.



Атеисты видят Богом лишь себя.
Успокойся, не стреляй, ты это зря.
Слишком важен факт существования веры,
Даже при отсутствии как таковой.
Что говоришь? Кто из нас изгой?
И зачем ты намотал бинты на руки?
Неужели психовал из–за нашей разлуки?!
Где твоя гитара? Сколько ты вчера выпил
С соседом на пару? Зачем по палате
Раскиданы шприцы и где мои любимые цветы?
Ты же мне вчера сказал, что построишь храм.
Ты за ночь управился и повесил табличку
«Атеистам вход воспрещен!»,
И себе туда входить запретил,
Не считая свою веру ключом.
Ты утром хвастался, что нарисовал
Портрет смерти на зеркале,
Я смотрела целый день,
Но видела лишь отраженье дерзости.
Ты всю ночь зрел просвещенские сны,
А на рассвете разорвал три колоды карт
И напрочь забыл, что ночевал в казино
Под свой мерзкий, бредовый азарт.
Ты бродил по больничной палате
И у Бога просил пить,
Ты на время забыл, что ты атеист.
А когда вспомнил, было уже поздно-
Все твои бинты были порваны в клочья,
А из окна виднелся храм с
С надписью «Жизнь, я тебя не отдам!»

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге

По жестким гландам рвется крик,
Оторван взгляд и он забыт.
Оторван лейкопластырь, льется кровь,
Давно все сказано, не надо слов.
Не надо оправданий и долгих прощаний,
Все, уходи! Закрой дверь с той стороны,
Я не буду тебя ждать, обещаю!
Не буду упрекать в нелепых ссорах,
Безумных спорах о том,
Где белое, а где черное.
Не буду писать, звонить.
Постарайся быстрей все забыть.
Не буду искать встреч на пути-
Нам не быть вместе как ни крути.



Я ж сказала, будет свет, а ты не верил
И в безумье бил кастетом об асфальт.
Там, где ходим мы с тобой, открыты двери,
Там просторно и хоть можно подышать.
Каплей крови вниз летит тяжелый воздух
За пределами с тобой нашей земли,
Там есть дождь, но нету небосклона
И люди пашут от зари и до зари.
Здесь у нас с тобою есть признанье и
И лихой порыв неведомой души,
Там же люди мрут от ожиданья,
А богемой управляют алкаши.
Славен день, когда мы вышли с той пещеры,
Пересилив на пути с пол - сотни драк,
Здесь охотники, там браконьеры,
Здесь у нас анархия, а там бардак.






Глядя в белый потолок, можно видеть просветленье,
Как то самое забвенье, когда прыгаешь в песок.
Если сосчитать гудки, можно запросто свихнуться
И в отчаянье проснуться, когда режут на куски.
Среди ржавых железяк можно видеть мягкость ваты,
Можно вбухать всю зарплату на один большой косяк.
Можно стекла все разбить, вместо них воткнуть фанеру,
Назло солнечному свету, как в пещере в доме жить.
Можно прыгать на краю и упасть в глухом бездумье,
Можно жить в сплошном безумье так, как будто ты в раю.








Жду, когда твои зрачки станут больше.
Жду уже больше суток, между прочим.
Хочу увидеть живьем твою безмолвную трезвость,
Не верить твоим молитвам, зная достоверность.
Хочу протянуть невидимую нить,
Чтобы от наркотиков тебя оградить.
Спасти от тихого, дурманящего кайфа,
От которого осталось только название «Лайф».
Невозможно без слез смотреть на твои вены,
Перед твоими глазами невидимые стены.
Ты берешь кувалду и рушишь все до одной,
Но появляются новые с надписью «Изгой».
Ты рыдаешь на разбитых кирпичах,
А груз растет на прогибающихся плечах.
Его нельзя нести и невозможно сбросить,
Ты падаешь на пол и рычишь от злости,
От пустоты очнувшись, ничего не понимаешь,
И, плюнув на шприцы, спокойно засыпаешь.

_________________
Ноябрь-пора самоубийств в городе Санкт-Петербурге